Если что и переменилось, так только то, что его ожесточенность стала еще горше, и Силван готова была под присягой засвидетельствовать неприкрытую ненависть обращенных к ней слов:

— Надеюсь, вы счастливы, женщина. Вы заодно доказали, что я еще и трус.

* * *

Горечь стыда жгла его душу раскаленным углем.

Не смог он кинуться вниз со скалы — не хватило решимости.

Можно подумать, что ему есть зачем жить! Безнадежно изуродованный полоумный калека, никому не нужный, ни на что не годный.

А эта гордячка, даром что ростом не вышла, сидит себе на террасе как ни в чем не бывало чай попивает, да еще смотрит на него, как на заморское чудо-юдо.

Силван осторожно вытерла губы салфеткой и поднялась.

— Сегодня вы неплохо погуляли и хорошо надышались свежим воздухом. Полагаю, что и настроение у вас несколько улучшилось. Завтра мы повторим прогулку.

— Завтра? — Ранд взял такую высокую ноту, на которую его голос еще никогда не взбирался. — За…

Но его ярости не под силу было преодолеть адскую усталость — куда уж тут еще и перебранку затевать.

Он ограничился тем, что схватил ее накидку, которая лежала у него на коленях, и изо всех сил швырнул ее в Силван, нарочно стараясь попасть прямо а лицо. Рукав мантильи задел чашку, и ему было приятно видеть, как испуганно Силван выскочила из-за стола, пытаясь увернуться от струйки коричневой жидкости. Потом Ранд одним движением метнул свое кресло, благо оно было на колесах, к двери в дом. К самому святилищу. Он переехал через порог, въехал в прихожую и огляделся.

Куда они все подевались? Ни матери, ни брата. И Джеймса не видать. И даже вездесущей тети Аделы не заметно. Куда попрятались все эти люди, которые так о нем пеклись, так оберегали его?

Услыхав голоса, он покатил к гостиной, где по вечерам пили чай, — и вот они, всем семейством!

Его расчудесные родственнички, которые все время так трогательно о нем заботились, играли в карты. По столу были раскиданы фишки. Тетя Адела азартно съехала на краешек стула, леди Эмми озабоченно прикрывала рукой свои карты, оберегая их от нескромных взглядов. Гарт нервно теребил галстук, стараясь ослабить и без того уже ослабленный узел, а Джеймс, кажется, готовился перетасовать колоду, судя по движениям его рук.

Их возбужденный и взъерошенный вид наводил на мысль о том, что игра длится уже достаточно долго, может быть, они уселись за стол сразу же, как только эта пигалица увезла его из дому.

— Чем это вы занимаетесь? Что за дурь на вас нашла? — загремел Ранд.

Все вздрогнули, словно и не чаяли увидеть его появления.

— Слушай, Ранд, сел бы ты на место этого рохли, а? — обратился к нему Джеймс. — Он так медленно сдает карты, словно женитьбу оттягивает. Наверно, так никогда и не женится.

Гарт через стол попытался достать двоюродного братца:

— Молчал бы уж. Я-то хоть знаю, что такое козырь.

Тетя Адела укоризненно взглянула на пререкавшуюся молодежь.

— Вы ведете себя так невежливо только потому, что выигрывают леди.

— Согласись, милая, что побеждать — гораздо приятнее, — с улыбкой отозвалась леди Эмми, И все снова дружно уткнулись в свои карты, не обращая ни малейшего внимания на Ранда.

В душе его вскипела обида. Значит, когда он изо всех сил одолевал утес, поднимаясь в гору, они в картишки перекидывались. Обрадовались, что он, наконец, позволил себя сплавить куда подальше и не мозолил им глаза. Для того любезный братец эту чертову сиделку сюда и притащил. То-то повеселились они, когда она назад одна вернулась. Небось об заклад стали биться: сумеет ли он сам вернуться или придется кого-то за ним посылать.

На стол выбрасывались все новые карты, игра шла с прежним азартом, пока мать, наконец, не соизволила снизойти и проворковала:

— Как погулял, милый?

И тут Ранд взорвался:

— Погулял? Какие еще гулянья? Я не могу гулять. Ноги нужны для прогулок. А не это… — Он указал на бесполезные конечности, некогда носившие его повсюду, куда бы он ни вздумал двинуться. — Я не могу гулять!

— По-моему, вашей матери это известно, — раздался голос Силван за его спиной. — Вам вовсе незачем лишний раз расстраивать ее своими несчастьями.

Ранд развернул коляску, готовясь к бою, но Гарт попытался разрядить обстановку:

— Это просто так говорят, оборот речи такой. Видишь ли, Ранд, мама хотела сказать…

— Да знаю я, что она хотела, — Так со вдовствующей герцогиней не разговаривают, — одернула его тетя Адела. — Это не приличествует ни ее положению, ни твоему.

— Оставь, Адела, я давно уж и внимания не обращаю. — Леди Эмми лишь слабо улыбнулась. Вечно ей приходится мирить Аделу с сыном.

— Зато я обращаю внимание. За нас обеих. Не будь меня, семья давно обратилась бы к пагубным обычаям простонародья и ее бы постиг нравственный упадок. — Тетя Адела устремила пылающий негодованием взгляд на Гарта. При этом она постаралась задрать нос повыше. — Но однако и я не всесильна. Я — не та крепость, о которую разбивались бы все недостойные действия нынешнего герцога.

— Опять вы о том же. Сколько можно. — Гарт бросил свои карты на стол. — Мои соображения вам известны, тетя Адела.

— Я пошел спать, — объявил Ранд.

— Вот и хорошо, миленький. — Леди Эмми помахала ему рукой, но жест был слабым, механическим. Все ее внимание сосредоточилось на разгорающейся перебранке.

Ткнув пальцем в Ранда, словно в экспонат на выставке, леди Адела провозгласила:

Норовит накачать каким-нибудь отвратительным пойлом. Даже в эти дурацкие травяные ванны меня окунали, и что?! Каким был, таким и остался — ни на что не годным куском мяса!

— Прошу тебя, дорогой. — Леди Эмми всплеснула руками, по-прежнему машинально сжимая в них карты. — Не говори так.

— Но я никуда не гожусь. И ни на что! — Ранд, казалось, находил какое-то извращенное наслаждение в том, чтобы мучить себя и Других. — Никуда и ни на что.

— Ранд. — Голос Гарта звучал глухо. — Сегодня вечером мы побыли немного без тебя. И знаешь, это было неплохо. Не вводи нас в искушение — а то мы только и будем думать, как бы от тебя хоть на время избавиться.

Ранд ушам своим не верил. Брат — его брат! — угрожал ему. Да еще нашел чем напугать.

Он обратил пылающий ненавистью взгляд на Силван. Вот оно, его несчастье. Весь день она ему отравила, с того самого момента, как только вышла из коляски, Это она во всем виновата!

— Мальчики, не надо ссориться. — Леди Эмми положила ладонь на плечо Гарта и понизила голос:

— Гарт, мы должны проявлять снисходительность.

Но Гарт взбунтовался, и утихомирить его было непросто.

— А то мы не проявляли снисходительность весь этот год? — возмутился он. — Да, он мне брат, он ранен, я его люблю, Но мне надоело, что он целыми днями ставит весь дом с ног на голову. Неужто мы не заслужили минуты покоя? Хотя бы до тех пор, пока я не закончу дела с фабрикой? Почему все так озабочены настроениями Ранда, а вот мои дела никого не интересуют?